"мы, бойцы Наркомвнудела, вражьи головы сечём"

[dark_aio]

Продолжаю читать про Мандельштама. Хотя и не только про него, поскольку для того, чтобы объяснить судьбу и беду Осипа Эмильевича, Сарнов привлекает и Державина, и Пушкина, и Маяковского, и Коржавина, и Белинского с Герценым, и обоих графов Толстых, и много чего ещё из истории, философии и литературы с литературоведением. Плюс Оруэлл с психологией и несчастный Олеша, как яркий пример духовной самокастрации.
В общем, грустно, тоскливо и тревожно.
А ещё мучит мысль, что все те комплексы, которые владели питомцами невероятного и уникального советского режима, они передали нам, своим потомкам. Причём генетическим путём.
Почему мы и пытаемся вернуться с такой лёгкостью в привычное стойло. Я, между прочим, дитя перестройки, я помню всю эту "гласность" и "прожектор", и Нагорный Карабах в телевизоре сквозь детский полусон. Бабушка смотрела телевизор вечерами, а жила в однокомнатной квартире, так что, когда я летом или в праздники бывала у неё, то и мне перепадало. Родители-то к телевизору и близко не пускали. Считали, что ни к чему всё это. Так почему же я с таким трудом, страхом и моральными терзаниями пережила президентские выборы и всю бодягу на работе, которая была с ними связана?
Я ещё напишу потом и про стихи, и про суть поэта, и много про что ещё, как дочитаю и переварю.
А сейчас хочу два стиха выложить.
Я в своё время очень запала на одно стихотворение Зельченко, поразившее меня своей зашифрованностью, но крайне звучное. Потом оказалось, что очередной раз подвело меня незнание классики...

Всеволод Зельченко

ПАРАД

- Кто идет? - Солдат.
- Это что? - Парад.
Вот обер-капрал,
Унтер-генерал.

Пушкин

Голубые глаза и в пожатии потная пясть -
Гутен таг, гоголек, выводи сторублевую страсть.

Воркуту и Потсдам сопрягай в окаянной горсти,
Прикажи поездам гарнизонное мясо трясти.

Мандельштам, я уже не хочу разбирать, выбирать -
Где гренадская волость, где ахеменидская рать,

Пусть обнимутся юный корнет и гнедой генерал -
Кто под рев аонид на широком плацу обмирал.

Твой кунштюк, гоголек, ох и крепок, а мнился легок -
Как железный поток, как рудой обезьяний задок,

Но запомни на случай, линючий от мокрой кирзы:
Изо всех языков наилучший - зенонов язык,

Изо всех слухачей наилучший за спрос не берет,
Часто пишется Марс, а читается наоборот,

И от павшего Карса до двух баратынских морей -
Ни шинельного ворса, ни вечныя славы твоей.

"Я с тобой не расстанусь", - солдату певала Кармен:
Запихай в государственный анус, как жабу в карман,

Затеряй - но полковник Шарапов, мышиная масть,
Обожжется, нащупав горячую лобную кость.

1991

Осип Мандельштам

<Стихи памяти Андрея Белого>


     Голубые глаза и горячая лобная кость --
     Мировая манила тебя молодящая злость.

     И за то, что тебе суждена была чудная власть,
     Положили тебя никогда не судить и не клясть.

     На тебя надевали тиару -- юрода колпак,
     Бирюзовый учитель, мучитель, властитель, дурак!

     Как снежок на Москве заводил кавардак гоголек:
     Непонятен-понятен, невнятен, запутан, легок...

     Собиратель пространства, экзамены сдавший птенец,
     Сочинитель, щегленок, студентик, студент, бубенец...

     Конькобежец и первенец, веком гонимый взашей
     Под морозную пыль образуемых вновь падежей.

     Часто пишется казнь, а читается правильно -- песнь,
     Может быть, простота -- уязвимая смертью болезнь?

     Прямизна нашей речи не только пугач для детей --
     Не бумажные дести, а вести спасают людей.

     Как стрекозы садятся, не чуя воды, в камыши,
     Налетели на мертвого жирные карандаши.

     На коленях держали для славных потомков листы,
     Рисовали, просили прощенья у каждой черты.

     Меж тобой и страной ледяная рождается связь --
     Так лежи, молодей и лежи, бесконечно прямясь.

     Да не спросят тебя молодые, грядущие те,
     Каково тебе там в пустоте, в чистоте, сироте...

             10 -- 11 января 1934

И это не единственное стихотворение Мандельштама, которое связано с стихотворением Зельченко.

Но всё потом. И почему-то холодок в груди от тридцать четвёртого до девяносто первого. Так долго.

Нельзя жить без стихов. Стихи - это музыка, и жизнь, и необходимость...

Это средство духовного самосохранения и продолжения духовного рода. А по-моему и цель обоих.

Comments

[oreul-reshka.livejournal.com]

а может у Зельченко преднамеренный мандельштамовский ритм...
..." Ленинград, я ещё не хочу умирать...."

[dark-aio.livejournal.com]

в том-то и дело, что ритм намеренный, и цитаты на каждом шагу... именно этого я и не понимала, когда полюбила это стихотворение, но я по-прежнему не очень понимаю, что он хочет сказать. Зельченко, я имею в виду.

[klavazaklava.livejournal.com]

Браво, мне кажется это великолепная идея