решётка ржавая спасибо...

           Всё же Костик - молодец! Когда я вчера сидела на концерте Петра Петровича Старчика в Центре Авторской песни, я вдруг посмотрела отстранённым глазом на наш маленький зальчик, на синий задник, на необычную публику, много среди них было людей мне знакомых либо косвенно, но нечасто я их встречала на наших концертах, либо незнакомых вовсе, так вот посмотрела - и поняла, что всё это чрезвычайно органично. Что началось лето, что сезон закончился, что нескоро мы теперь соберёмся все вместе. И кроме привычной для меня хандры (я всегда страшно переживаю концы сезонов и наступления каникул) я ощутила твёрдую уверенность, что сейчас всё обстоит чрезвычайно правильно.
           Вот...
           Что же касается песен. У меня со Старчиком давнее знакомство. Его песни я привыкла слушать с первого своего года в ЦАПе, их пела Катька Саморукова. Катька снимала их с Кривошеева, Кривошеев перекладывал для гитары фортепианные пассажи Петра Петровича, вчера мы снова  слушали рояль... Как верно подметил Ваня Зайцев, круг замкнулся.
           А в те давние годы Катерина дала мне кассету, где был Старчик с роялью. Я её прослушала (очень верный, кстати, глагол), песни были знакомые и уже любимые, потом я в те годы была довольно всеядной, поэтому вполне прокатило, я не плевалась, но и переслушивала эту кассету нечасто. В тот же раз я получила Анчарова, Катька про обих была уверена, что их слушать без специальной подготовки невозможно, но Михаил Леонидович сразу лёг на душу. Его с тех пор слушаю часто и охотно, и все песни, какие пою, взяты, как ни странно, с первоисточника, а не с любимого педагога.
           А Старчик лёг на дальнюю полку. Прошли годы. Ровно прошлой зимой я совершенно случайно оказалась на домашнем концерте Петра Петровича. В семействе Пантуевых, которых связывала, судя по всему, со Старчиком давняя нежная дружба. Он с ними общался... Причём гораздо плотней, чем с нами вчера в зале... Маленькая комната, большое пианино и много-много Старчика, я думала, что свихнусь! После этого я некоторое время была уверена, что не люблю Старчика, и больше слушать не стану, и приставала к любимым друзьям с требованием разъяснить, за что мы любим и поём этого поражённого манией величия типа. Друзья объяснили, всё было резонно.
          И вот наконец вчерашняя встреча.
          Верно я за год сильно подросла, верно не прошли даром ночные чтения Крутого маршрута и Портретов в колючей раме, видимо, понятнее стал опыт человека, который сочинял эти песни за решёткой, за вполне реальной тюремной решёткой, к которому в полной мере относится Кимовская "Матушка-Россия" насчёт галаперидола. 
          Сначала, конечно, рояль воспринимался с трудом, но потом всё как-то неожиданно срослось, и я услышала музыкальную компоненту и внутренне согласилась со Старчиком, что без музыки никак, без ЭТОЙ МУЗЫКИ. Больше всего меня потрясли "белогвардейские песни" Поручик Леонида Бородина и две песни на Цветаеву. Они были действительно белогвардейские!
И спетые под гитару... "Я боюсь за тебя, боюсь" "Колотит ещё моё сильное сердце" Старчик рассказывал про свою деревню. Рука с бутылкой, стукающая в окно, и требование: "Петрович, нашу!" Наша для его коллег по деревне оказалась именно про сильное сердце.
         Вот так вот!
         Продолжение следует...